Жизнь в Valentino Red: Джанкарло Джамметти рассказывает свою историю

Если Валентино — последний император, как в одноименном фильме, то Джанкарло Джамметти — Папа Римский, король моды. В то время как в Риме появился новый американский понтифик, в своем кабинете на Виа Кондотти Джамметти римлянин правит там, где все и началось, и в его руках не пастырский посох, а электронная кнопка вызова французского дворецкого, который в мгновение ока примчится на помощь (но непредусмотрительный интервьюер опасается, что он также управляет маленькой дверцей-лазейкой, которая открывается, чтобы избавиться от него, возможно, из-за неправильного вопроса, как мистер Бернс из «Симпсонов»). Если в XIX веке и был Папа Валентин, сотый представитель Святой Римской Церкви, то Папы Джанкарло никогда не было. Крутой парень, известный как подводное течение пары и бренда Valentino, среди колоссальных Киферов, висящих на стенах этого суверенного офиса, и толп помощников на троне, Джамметти возвращается в Рим, где началось великое приключение, 31 июля 1960 года, когда он, молодой и ленивый студент-архитектор, встречает молодого восходящего дизайнера, некоего Валентино Гаравани из Вогеры, и они больше никогда не расстанутся, создав миф и бизнес-модель XX века. «Но на самом деле мы так и не уехали», — говорит он. Теперь грандиозное возвращение в Рим ознаменуется открытием новой штаб-квартиры Фонда Валентино и Джамметти, которая состоится 24 мая в историческом здании на площади Миньянелли, где состоится долгожданное событие. «У нас будут выставки, кинотеатр, культурные инициативы. Но также много благотворительности, направленной на детей и пожилых людей, которые являются двумя областями, которые Валентино и я считаем наиболее нуждающимися в помощи. Конкретный проект для пожилых людей в Gemelli» (и Джамметти говорит «пожилых», как будто он говорит о далекой, экзотической вселенной, с живым взглядом мальчика, который многое повидал, но хотел бы увидеть больше, с темными глазами, полными любопытства) «и новая зона ожидания в отделении неотложной помощи Bambin Gesù. Я был там и видел, что нет приличного места, где семьи могли бы подождать». Оказывается ли, что он также был неудавшимся архитектором? «Безусловно», — говорит Джамметти. Где он тусовался? «На факультете Валле-Джулия, а до этого в колледже Сан-Габриэле». Он всегда говорил, что ненавидит эти исследования. «Мне не нравилось учиться, но мне всегда нравилась архитектура. Как искусство. Мне нравилось воображать. Мне не нравилась рутина». В параллельной жизни он мог бы быть владельцем галереи. Его талант к живописи имеет историческое значение. «Среди моих первых покупок на Венецианской биеннале в 1966 году я купил Фонтану, полностью белую. Я принес ее домой очень счастливый и показал родителям: тебе нравится? А они: а когда ты ее откроешь? Они думали, что это упаковка». Но у вас дома знамениты Бэконы, Уорхолы, Пикассо. «Мы получили Пикассо от миланского портного Лиццолы, который, как мы узнали, был портным художника, который платил картинами. Я думал, что это шутка, но это был один из лучших Пикассо». Уорхол, с другой стороны, был мошенником. «Когда мы только начали работать, он приехал к нам в Нью-Йорке и спросил, может ли он сделать портрет Валентино. Потом мы пошли к нему, и он сделал несколько. Как красиво, наивно подумал я. А можно их купить? Если вам нужен один, он стоит столько-то, если вы возьмете три, то столько-то, пять — еще столько-то, специальное предложение. Был целый прайс-лист, короче говоря, он делал их на заказ, но мы пока не могли себе их позволить. Мы выставили себя дураками. Потом мы купили два, заплатив за них кучу денег много лет спустя». Но что было с Уорхолом? «Да, Studio 54 всегда. Хотя мы никогда не принимали наркотики или алкоголь, Валентино и я». Извините, а Флейтист в Риме? «Нет, мы ходили в Pipistrello и Club 84 на Виа Сарденья, где у нас было много вечеринок с Валентино». В любом случае. «В какой-то момент Энди приезжает в Рим. Он отправился в Неаполь, чтобы нарисовать Везувий, а затем захотел работать в кино: и мы знали Франко Росселлини, который продюсировал «Автопортрет», основанный на новелле Мюриэль Спарк, историю зрелой немецкой туристки, которая приезжает в Рим, пытаясь избавиться от депрессии. Ее играет Лиз Тейлор». Извините, но почему Лиз Тейлор согласилась сыграть эту не очень привлекательную роль? «Потому что она любила Росселлини и любила бывать в Риме. Все хотели быть в Риме. Знаете, это было время, которое сегодня непостижимо. Дайана Росс снималась в фильме «Красное дерево», Лайза Миннелли тоже всегда была здесь. Это была неповторимая эпоха. Как же она была прекрасна». Он становится эмоциональным, но тут же берет себя в руки, и видно, что ему действительно нравится играть плохого парня. Возвращаемся к Уорхолу? «В конце концов осталась только одна доступная роль — водитель Тейлора в форме, и он ее сыграл, она все еще доступна онлайн». В то время Рим был неповторим, но сегодня? «Это все еще приятный город, лучше Нью-Йорка, лучше Парижа». Даже лучше Милана? «Я очень мало знаю о Милане, мы там показывали только мужскую коллекцию, у меня никогда не было много друзей, только знакомые в Милане. Интересный город, но Рим — это нечто». А Америка сегодня? «Я не пойду». Америка была основой вашего состояния, с голливудскими актрисами на Тибре, с первыми леди. «Мы впервые встретились с Лиз Тейлор в 60-м, и на премьеру «Спартака» в Риме она купила самое дорогое платье в коллекции, все белое. Великая актриса и великий человек, много лет спустя, в 91-м, мы вместе отправились в приют Caritas в Вилле Глори среди больных СПИДом, она, которая была на передовой в Америке в борьбе с вирусом, сидела там на полу, объясняя пациентам методы лечения и протоколы здравоохранения». И, конечно же, Джеки Кеннеди, как вы с ней познакомились? В платье со свадьбы Онассиса? «Нет, гораздо раньше. В первый раз нас порекомендовала сестра Консуэло Креспи, которая работала у нас, и она пришла на одно из наших шоу в Plaza, и с этого момента у нас сложились прекрасные отношения». А Нэнси Рейган, еще один исторический клиент и друг? «Она была меньше ростом, очень президентской. И очень любопытной, каждый день в 3 часа дня она звонила Валентино и хотела узнать все сплетни. Но Валентино совсем не сплетник, наоборот». Нэнси Рейган в роли адвоката Аньелли, еще одной подруги и любопытной спутницы, а также своего рода музы мира Валентино. «Когда он пришел в мой офис на площади Миньянелли, он сказал, что похож на Чаплина в фильме «Великий диктатор»». Эффективно. «В Четоне, с другой стороны, из нашего дома, выходящего на город, можно было увидеть множество припаркованных машин. Джанни был очень остроумен: «Посмотрите, какой ущерб мы нанесли нашими машинами»». С Джанни и Мареллой у вас также был общий друг — Ренцо Монджардино, великолепный лайнер в каждом уголке земного шара. «Он делал Valentino в Риме, точнее в Четоне, Нью-Йорк. А в Нью-Йорке он только что закончил делать квартиру Avvocato, которая ему не нравилась, и он заказал переделку спальни у Gae Aulenti». Еще одна общая страсть — Бальтюс. «А, Бальтюс, подожди», — нажимает он кнопку, и я не падаю, вместо этого появляется франкоговорящий дворецкий и отправляется на поиски каталога французского художника, изображающего кошек и маленьких девочек. Через секунду он появляется снова с каталогом (кто знает, какой подготовки). «Балтус был убежден, что картины, даже проданные, все еще принадлежат ему. Поэтому в какой-то момент он увидел в нашем доме этот портрет девушки с поясом и послал за художником, чтобы тот изменил цвет пояса, потому что он ему не нравился. Не было никакого способа заставить его понять, что это не так». Возвращаясь к славным временам начала, вот самый славный римский стартап, который можно вспомнить. «Мы начинали здесь, в этой квартире, потом переехали на via Gregoriana, которая в то время была модной улицей. Мы делили квартиру с хозяйкой, миссис Рикупито, я до сих пор помню ее имя; это была квартира, полная кошек, очень скромное место. Но приезжала Марелла Аньелли, приезжала Миа Аквароне, все самые важные дамы. Перед нами были ателье Симонетты, потом Капуччи, а неподалеку Голицына, а затем Федерико Форке, Фабиани, все очень хорошие». Но только вы стали мировыми и звездными звездами, почему? Он шокированно приподнимает бровь. «Может быть, потому что мы были талантливы?» Затем он расслабляется. «Может быть, потому, что мы были хороши в общении. Может быть, потому, что мы также были любопытны, хотели знать. Учиться. Как принимать, как обставлять дом: тогда мы не были застенчивыми, но и не самонадеянными. Мы вышли из своей раковины». На самом деле, только они управляли и доминировали в этом мире, который не был миром сегодняшних влиятельных людей в тапочках, а скорее вселенной, в которой смешивались королевские особы, интеллектуалы, промышленники, лебеди в стиле Капоте, где, короче говоря, быть богатым было необходимо, но недостаточно, чтобы стать частью великой истории трансатлантического вкуса в процессе становления. «А потом был наш союз, союз, которого больше ни у кого не было». Возможно, рискну предположить, что это был Сен-Лоран с Пьером Берже. Еще одна молния. «Разница в том, что Сен-Лоран был человеком, который много страдал, который в конце концов оказался в окружении людей, которые не делали его счастливым. Вместо этого в своей жизни я всегда делал все, чтобы сделать жизнь Валентино счастливой, я слышу от него каждый день, и мы видимся, и когда он видит меня, я чувствую, что он счастлив. Я чувствую, что это моя самая большая гордость». Было ли когда-нибудь время, когда вам надоело быть на шаг позади, проявлять терпение? Быть вторым номером? Он смеется, как будто это абсурдный вопрос, и, возможно, так оно и есть. «Нет. Я никогда не искал славы. К тому же Валентино, представляя меня королеве Елизавете, сказал: «Могу ли я представить вас моей помощнице?» Вы были пионерами настоящей квир-семьи. Даже сегодня, товарищи, бывшие товарищи, все вместе. «Да, теперь есть близнецы Шона, одного из сыновей Карлоса (исторического соратника и крестника дома Валентино), мне всегда нравилось держать рядом с собой людей, которых я люблю».

Внезапно о семье Монджардино-квир стало известно общественности. На дворе был 2008 год, и на экраны вышел документальный фильм «Валентино, последний император» о паре стилистов, которые превратили каминг-аут в один из самых ярких аудиовизуальных моментов 2000-х годов. Шутки вроде «Слишком много песка»; «Слишком загорелый», «Я не хочу видеть карликов на параде», «Втяни живот», «Алтарь Мира? Похоже на Macy’s» — таков обычный словарный запас для любого, кто не является генералом Ванначчи (или, может быть, даже для него). А еще мопсы и дворецкие, которые чистят ему зубы в Гштааде или на частном самолете. Даже там они были предшественниками, сегодня, когда документальный фильм не запрещен никому, а фильм о стилистах является обязательным форматом, но тогда он не использовался. «За нами два года непрерывно следовала команда из трех человек. Когда мы увидели фильм в предварительном просмотре, я позвонил режиссеру Мэтту Тирнауэру и сказал: позвоните своим адвокатам». А потом вы убедили себя. «Мы вырезали лишь несколько незначительных сцен». Говорят, что Марта Марцотто обиделась на то, как вы издевались над ее сыном Маттео, который в то время был президентом компании Valentino. «Марта была великолепна, но она не говорила по-английски, и когда она увидела фильм в кинотеатре на Венецианском кинофестивале, она была в восторге. Потом ей перевели фильм, а на следующий день, когда мы были в отеле «Монако», она пришла в ярость». Но существуют ли еще мопсы? «Да, двое, у меня вместо них два померанских шпица. Но я не такая собака, как Валентино». Среди самых смешных сцен — Валентино, который выходит из себя на французском языке, потому что оспаривает некоторые решения Джамметти, и, прежде всего, потому что он больше не может выносить команду. Почему вы говорили между собой по-французски? «Потому что, когда мы встретились на Виа Венето, Валентино сказал мне, что думает по-французски, что был в Париже. Мне это показалось немного преувеличенным, и он спросил меня, говорю ли я тоже на этом языке, я сблефовал, мы немного поговорили, и он сказал: да, да, я понял, сейчас я тебя научу, и с тех пор мы всегда говорили по-французски». Также на французском языке показано вручение ордена Почетного легиона Валентино, который эмоционально отзывается о Джамметти (в стороне, который тоже эмоционально отзывается о нем. Разумеется, только на мгновение, а затем начинается новая вечеринка и новый показ мод). Никогда не жалуйтесь и не объясняйтесь, как это было принято в двадцатом веке; а «Private» — это своего рода его девиз, это название большой книги фотовоспоминаний 2013 года, а также его аккаунта в Instagram, а на английском «private» также означает «рядовой солдат», как в «Спасти рядового Райана», а в фильме иногда думаешь: «Спасти рядового Джамметти».

Но решили ли вы раз и навсегда, в каком баре вы встретились впервые? В фильме она поддерживает Café de Paris и Valentino Doney. «Валентино по-прежнему непреклонен в отношении Дони». Как ваши семьи восприняли вашу историю любви? «Наши матери были очень хорошими подругами. Два совершенно разных типа. Семья Валентино была из Вогеры, моя — из Рима. Его мать была необыкновенной женщиной, ломбардкой, старомодной. Например: здесь, в этом ателье, она ходила вечером с магнитом, чтобы собрать булавки, которые роняли швеи, затем она стирала с них пыль и следила, чтобы они были чистыми утром. Моя мать, с другой стороны, была более мирской, она любила играть в карты. Они очень хорошо ладили». А его отец? «Я потерял его очень рано. Он был предпринимателем, человеком бума, у него была компания и магазин бытовой техники на улице Лацио, 13. Мы жили на улице Адда». Короче говоря, мальчик с Виа Венето. «Он был дома на Виа Венето. Он мечтал о сыне-инженере, который у него позже появился, моем брате и архитекторе, которого у него никогда не было». Как развивалась ваша история? «В какой-то момент он столкнулся со мной, и я сказала правду. Сначала он немного пожалел, но потом они с Валентино сблизились. Мне жаль, потому что он не мог видеть весь наш успех». TM Blue One, легендарная лодка Валентино, названа в честь инициалов его родителей Гаравани, верно? «Да, Тереза ​​и Мауро». Вы все еще организуете круизы на двух соседних лодках, Tm и Gg? "Определенный". Но что лучше: Нью-Йорк или Вогера? «Ну, в Вогере есть Виа Эмилия, а не Пятая авеню. В Вогере мы восстановили Teatro Sociale, который теперь называется Teatro Valentino Garavani. И мы проезжали через Вогеру, когда ехали в Канны или Сен-Тропе на машине». В какой-то момент вы приехали на синем Роллс-Ройсе. «Но в 2023 году мы также провели великолепное шоу с Элеонорой Аббаньято». И тут есть немного Вогеры, наставником Адвоката был Франко Антоничелли, известный антифашист из Вогеры. А было время, когда в радиусе двухсот метров от площади Испании жили три выдающихся человека из Вогеры: Валентино, Арбазино и Мария Анджолилло. Хорошо. Но все эти воспоминания... Разве вы не хотите после «Частного» сделать еще одну книгу, состоящую в основном из полароидных снимков? «Ну, не знаю, мне не хочется, не хочу, чтобы что-то было слишком написано»; говорит Джамметти, сразу ставший святым в мире, где все теперь графоманы. Говорят, что у него припрятано 57 000 фотографий. «Но это было десять лет назад, сейчас их гораздо больше. Это также урок Уорхола, который, как и я, был одержим идеей увековечить момент. Он приходил в бар и оставлял диктофон на столе, потом он расшифровывал его, и что-то выходило. А его фотографии, сколько их мы выбросили, сегодня стоят по 25 тысяч долларов каждая. Я тоже был помешан на Polaroid, я всегда ходил с камерой, даже в Белом доме». Но они ей ничего не сказали? «Скажем так, нас очень любили». Вы все еще фотографируете сегодня? «Нет, с телефоном мне кажется, что это дешево, а если бы я ходил с камерой, то меня бы приняли за туриста». Но она очень технологична. «Так было всегда. Я помню первый компьютер, он был гигантским. Сегодня я довольно хорошо разбираюсь в искусственном интеллекте». Что вы используете? ЧатGPT? «В середине пути. Я рисую, я разработал целую коллекцию Valentino, которая была полностью придумана, я думал: поместите Наоми сюда, поместите Кристи Тарлингтон сюда». А потом вы их сохраняете или они теряются? «Вы шутите, я помешан на организации. Если вы попросите меня прислать письмо 1988 года, я его каталогизирую».

Даже легендарные проекты показов мод, существовавшие до появления искусственного интеллекта, были каталогизированы. «Я всегда старался быть креативным». Определенная страсть к песку, как в фильме, и как в рекламной кампании весна-лето 1967 года с Миреллой Петтени на дюнах. «Это была сплошная манка. Но для выставки на тему камуфляжа мы одолжили 14-метрового Уорхола. Ох, если бы мы его купили». Но есть ли картина, которая ему нравится больше всего и которую он хотел бы видеть каждое утро? «Я не настолько романтичен». Не притворяйся, давай. Допустим, кто-то сожалеет о том, что не купил или не продал? «Вот, лучше. Баския, которого я продал слишком рано», — говорит он, держа в руке колокольчик, лично, но не слишком (но люк еще не захлопнулся, ну и ладно).

Подробнее по этим темам: